Форум

Сердоликовыми дисками, турмалиновой гранью – сыплются мне под ноги мысли твои, обо мне ли, о том ли, кто порою ночной глядит на тебя, слова, всего лишь слова произнести не смея?

Я по ним ступаю на пальцах, босиком, едва дыша, таясь и скрываясь, как тень, у подножия старых стен, их камней черных, в ночи. Там, во тьме, не увидишь ты меня.

Алого льна, черной парчовой крови, белых шелков китайских и синей, цвета индиго, бязи – дороги мои; их я снесу рулонами, свитками, тюками тюков, ко дверям твоим. У кого купишь ты? У меня ли? У того ли, кто принес ковры, что вчера, всего лишь вчера привез караван?

Затаившись за реками ткани, пролитыми с резного балкона твоего, пока ты ходишь и смотришь узоры прошлого, пытаясь узреть грядущее, буду я вновь и вновь глядеть на тебя, бездыханный.

С горя, там, где не слышен шум города, куда не доходит гул жизни, отодвину я кованый стул и попрошу кальян для себя – черную шишу, с медом, патокой и болью моей, что дымится, когда я вдыхаю.

Из рук старика, что похожи на землю, землю мою, растрескавшуюся и болезную, не возьму я гашиш. Я втяну белый и сизый и черный и синий дым от алых углей, вспоминая тебя.

На базаре, в полдень, словно больной, натыкаясь на фрукты, на горы мирры и кассии, на безумца, подобного мне, шепчущего змеям слова любви, я рухну, закрыв лицо ладонями, помнящими тебя.

Среди крутобедрых гранатов, золотой айвы, сладких, темных, янтарных фиников и зеленых, как китайский нефрит, арбузов, я буду искать тебя и найду – темные, как ночь, маслины глаз твоих.

В старом духане, где горек плов и страстью сладок чай сорванной мяты, я буду глядеть, безумный, как извиваются, словно змеи, руки, как тянутся они, фальшивым золотом и бирюзой маня.

Старуха, старшая над теми, кто кобрами нависают над лежащими в тяжелом дыме шиши, и тянут, тянут к себе, через плечо глядя гневом, мне раскинет старые карты, шепнет о тебе.

В чае красном, темном как ночь, сладком как яд – серая пыль земли моей: меня зовет, меня манит, меня заклинает, словно просит отпить. Листья мяты, упав, тонут в нем, словно былое.

Его - этот чай, знаешь, кто-то, наверное, в шутку назвал когда-то «Невестой». Где-то на дне, где осадок темнее всего – наши ночи и дни наши, без солнца и звезд, без времени, только твои.

Когда я, отпив из стекла, гляжу пред собою, не видя, ты пройдешь мимо, статно, длинными, тонкими пальцами касаясь шеи слоновой кости, увидевшей закатное солнце. Словно больше оно не взойдет.

Я же, не смея глядеть на шею твою, выпив из стакана до дна разом, вдохну весь дым терпкой шиши, голову опущу, глядя, как босые твои ступни, совершеннее мира всего, идут мимо, вперед, вперед, не ко мне, мимо меня…

[BR]http://victorsolkin.livejournal.com/2011/04/11/<\/u><\/a>