Отправлено: 18.05.09 23:49. Заголовок: Брошюрка, с риском д..
Брошюрка, с риском для жизни унесенная Ивааном и Кло из библиотеки волшебника Ф. (Для внутреннего пользования. На руки не давать)
Сказка о Маленьком Кваке и Жестоком Властителе
Жил-был маленький Квак. И были у него два брата, разорванный зонтик и старенькая оклемальница с тремя подержанными алмазными звёздами, завещанная ему Джорджем, Одиноким Мажордомом Восьмиречья. Жил он, не тужил, а между тем Любезный Револьвер, красноглазый Властитель Долины Чёрного Кофия, проснулся однажды утром и ощутил в груди некоторое стеснение. "Что бы это значило?" - спросил он сам себя, но ответа не получил. Тогда он позвал лекаря ЗЗЗ, известного своим умением излечивать всякие недуги, с первого по 488-й. Лекарь ЗЗЗ обстукал Властителя с ног до головы. Потом раскрыл окошко во лбу Любезного Револьвера, вынул оттуда пару мыслей, попробовал их на зуб, закинул обратно и печально промолвил:
- О, Властитель! Посетил тебя тяжёлый недуг, и современная медицина бессильна тебе помочь, даже если ты призовёшь на помощь роту электрических микроскопов!
Взъярился Любезный Револьвер, и заорал во всю мощь своей палисандровой глотки:
- Ты думаешь, что говоришь, несчастный трюхальник? Лечи меня тотчас же, а иначе не миновать тебе компенсации на моём личном компенсаторе!
Любой бы задрожал при мысли о такой страшной казни, но не таков был смелый ЗЗЗ. Он спокойно отвечал:
- О, Властитель! Тебе ведомо, что я лечу недуги лишь с 1 по 488-й, а твой недуг носит номер, который можно лишь на позитронной машине посчитать! Поэтому я не могу тебе помочь.
Тогда Любезный Револьвер, видя, что угрозы делу не помогут, вкрадчиво спросил:
- Что же мне делать, о великий лекарь?
Вспомнил тогда лекарь клятву Гиппократа, обязывающую помогать всякому хворому да недужному, смягчился и сказал:
- Может тебе помочь лишь оклемальница с тремя алмазными звёздами. Достань её и съешь. Да только не попади зубами на алмаз, не то сломаешь зубы и придёт тебе конец.
Обрадовался Жестокий Револьвер этому рецепту, и приказал своему верному слуге Черпогору сковать лекаря магнитным полем, и бросить в подземелье, где вот уже 2000 лет томился Благородный Диффузор 2А9. История его была проста: услышал он от проезжего торговца воздухом, что Любезный Револьвер чинит своим подданным всякие несправедливости, и пошёл на него войной. Револьвер был весьма коварен, и подкупил слугу Диффузора с тем, чтобы тот принёс ему после трапезы обычную беломорину, только набитую не как обычно - азиатской дурью, а редким в тех краях табаком. Подлый слуга так и сделал, после чего Благородный Диффузор впал в забытье, очнувшись лишь в подземелье Жестокого Револьвера.
Отправлено: 18.05.09 23:59. Заголовок: Исполнил Черпогор пр..
Исполнил Черпогор приказание - сковал лекаря на славу и пустился на поиски оклемальницы. А Любезный Револьвер сноа лёг в свою полудинамическую кровать и стал громко страдать - жалиться на свою участь. А Черпогор тем временем шёл и шёл вперёд, размышляя, где бы ему найти оклемальницу.
Шёл он, шёл - и пришёл в Сайгон. Недолго думая, взял он себе маленькую тройную и стал её пить-попивать, всё ещё размышляя. Тем временем подскочил к нему пятиногий уродец, известный всем честным людям под именем Обширявца, и стал предлагать Черпогору что-нибудь, начиная с поношенного крейсера среднего водоизмещения, и кончая томиком Мандельштамма. Тогда Черпогора осенило. Он сунул Обширявцу фальшивую сату и прошептал:
- Чувак! Где бы мне найти оклемальницу с тремя алмазными звёздами?
Пятиног быстро достал свою пятитомную записную книжку и меньше, чем через полчаса дал Черпогору телефон мистера Ы, который был горазд на такого рода дела. Действительно, встретившись с ним через час на восьмом километре галереи, Черпогор в обмен на цистерну суперрайфла получил оклемальницу и радостно пустился в обратный путь.
Вернёмся к Маленькому Кваку. Придя домой после сейшна в Деревяшке им. Промокашки, он задумал было потешить душу оклемальницей. Протянул он руку под кровать, не обнаружил её там и сильно пал духом. Раскинув мозгами по своей квартире, он быстро понял, что его кинули. Тогда он прибег к крайнему, но сильнодействующему средству: вызвал из маленькой баночки с красной этикеткой могучего духа. Дух присел на носовой платок, и, подумав минутку, сообщил Маленькому Кваку о коварном плане Любезного Револьвера.
- ЙОМАЛАУТ! - закричал Маленький Квак. Не долго думая, схватил мотор и отправился в погоню за Черпогором.
А тот не терял времени. Когда Маленький Квак ещё расплачивался с повелителем мотора, Черпогор уже протягивал Любезному Револьверу пакет с оклемальницей.
Маленький Квак быстро вскарабкался на окно спальни, и, увидев это, понял, что действовать надо решительно. Он выхватил из кармана вокс, расставил колонки на широком подоконнике и запел:
- ИН-А-ГГАДУ ДА-ВИДА...
- Караул! - прохрипел тут Любезный Револьвер. - Земляне!
Он посинел, сунул в рот оклемальницу, да от спешки промахнулся и ударился зубами об алмазную звезду, да не об одну, а обо все три разом. Сломались его фирменные зубы. Провыл Любезный Револьвер четырёхэтажное ругательство на забытом ныне квазимате, и кончился. А Маленький Квак освободил лекаря ЗЗЗ и благородного Диффузора 2А9 из подземелья, а Черпогора убедил в нецелесообразности аморальной и дурной жизни, после чего взял его к себе в компаньоны. Продали они замок Любезного Револьвера, купили на вырученные деньги стереомашину и целую телегу неигранных дисков, и стали жить-поживать. Тут и сказке конец, а кто под неё обсадился - тот молодец!
Отправлено: 04.06.09 16:33. Заголовок: Выложу здесь ещё оди..
Выложу здесь ещё один рассказ, написанный БГ. Для меня этот текст - особенный. Здесь интересен не сюжет, а настоение, состояние. Так что рекомендую всем прочитать - не исключено, что получите удвольствие.
У рассказа нет названия. Нет начала и нет конца. Будь моя воля, я бы назвал его "Субмарина" или "Однажды в пустоте" - но любое название придало бы тексту какой-то один смысл, ограничив множество смыслов и значений, в нём заложенных.
О как сказанул... Пора завязывать с болтовнёй. Просто читаем текст.
Отправлено: 04.06.09 16:37. Заголовок: *** …Когда же он от..
***
…Когда же он открыл дверь – отступать уже было поздно – в путанице смешанного со снегом ветра открылась бесконечность. Площадь или поле, пустое и плоское до отсутствия горизонта. Только ночь и снег. В это время он шёл один, сосредоточась на том, как удобнее открыть глаза против колючего снежного вихря. И голос, заговоривший справа от него, сначала не удивил.
– Поэтому люди и становятся поэтами. Собственная жизнь вдруг оказывается мала – изо дня в день одни и те же стены, друзья, слова. Ничего не меняется, даже неожиданности приходится планировать самому. А ведь скучно знать, что утром проснёшься самим собой, и ничего не сделать, чтобы к вечеру измениться. И ты начинаешь писать стихи, пытаешься сказать о мире в момент пробуждения, или когда сигарета пахнет вдруг, как трава каким-то давно прожитым июньским утром. Но это длится мгновение, иногда два. Слова не удерживают этого, и, умерев на чистом листе, теряют единственность произнесения.. Единственное – только здесь и сейчас. Прожитое дважды – скучно. Следующая страсть – музыка. Там бессмысленно всё сущее, окружающее, только поющиеся тобой строки естественны и искренни. Строишь из перебираемых струн лестницу, поднимаясь по которой, твоя душа обретает вдруг неповторимую возможность чувствовать, как не умеют люди, кристально правдивую и тем не менее протяжённую во времени, как поцелуй только что выпавшего снега.
Уинки шёл, забыв о снеге в лицо, боясь повернуть голову, чтобы не спугнуть эту снящуюся явь. Идущий справа говорил как бы самому себе, но слушающим был он сам, Уинки; и он – слушал.
– Но поётся только раз, другой, третий. Потом ты узнаёшь закон правильного пения этой песни и становишься богаче ровно на неё. Поёшь другую – эту ты уже прожил. И раз от раза становится всё меньше того, что ты можешь петь. Начинаешь писать сам. Но пишешь… и вот уже утро, бесполезно, тебе больше не хочется.
Уинкль очень-очень осторожно скосил глаза вправо. Человек шёл вперёд, как бы поверх ветра. Он не обращал внимания на идущего рядом с ним, на снег, на реальность снежной пустыни, простирающейся вне всякого пространства и вре-мени. Статный, высокий, худой, в длиннейшем чёрном плаще, узком, как перчатка, в фантастических очертаний меховой шапке, очень, однако, удобной для ношения в такую погоду, он продолжал говорить вслух:
– Тогда становишься актёром и живёшь каждый день новой чужой жизнью, которая всегда удивляет по-новому выражением глаз собеседника. Тени за его плечом, интонации в давно знакомых фразах – тут ты понимаешь, чего не хватало пению – неожиданности бытия, мельчайших пустячков, которые делают миг непредсказуемым, возможность всякий раз собирать жизнь иначе – меняешь реальность, как Господь Бог, сотни раз возвращаешься в исходный момент, чтобы начать жизнь сначала – а вдруг всё изменится, и мы увидим, наконец, Свет? Однако, всё остаётся на своих местах. Пьесу не переделаешь, и финальная мизансцена одна и та же. Это странно – сотни раз прожить, искренне веря, что изменишь мир силой своей веры, но придти к концу, вспомнив каким-то десятым чувством, что всё это уже было, и ты всё делал в никуда.
Человек помолчал несколько метров, и – тоном ниже:
– Хотя, если верить, что мир неизменим, то может быть.
Отправлено: 04.06.09 16:41. Заголовок: «А если нет?» – мысл..
«А если нет?» – мысленно спросил Уинки и мысленно прикусил язык.
– Тогда опять начинаешь писать. Но на этот раз создаёшь мир сам, и чудесами, которых не хватает, как родниковой воды, его наделяешь. Вместе со своим героем проживаешь все его пути, которыми уже сам его ведёшь, не имея понятия, чем они кончаются. И вволю веселишься, переиначивая всё единой запятой. Как бог, создаёшь мир, и, как человек, обживаешь его. Открываешь все двери своего мозга, и сквозь ледяную корку логического мышления бьют ключи - источники тех рек, по которым проплывает ладья повествования. Только одна беда – карандаш не успевает замечать всего: слишком часто и со всех сторон вспыхивают зарницы. Ты следишь за всем и опять выбираешь один путь, и сколь бы прихотлив он ни был, всегда остаётся мысль о том, что встретило бы тебя на другой дороге.
Ещё несколько десятков метров молчания.
– Ещё хочется иногда поговорить с тем, кого сам написал, или с тем, кого написать никогда не сможешь, или увидеть то, о чём давно забыл. Так это просто! Да и, в конце концов, просто послушать, как Джон с Полом поют то, что они не успели спеть в этой реальности… Прости, пожалуйста, – вдруг повернулся он к Уинки. – У тебя не найдётся лишней сигареты?
– Только «Беломор», – вдруг неизвестно почему сказал Уинки и безумно ис-пугался в следующий момент, поскольку не понял даже, что за слово такое произнёс. Однако рука его автоматически достала из кармашка сумки странный, отдалённо напоминающий сигарету, цилиндрик с табаком. Полчаса назад там ничего не было. Незнакомец обрадованно пробормотал:
– Так это же прекрасно! Ничего лучше и быть не могло, – и полез в карман за спичками, которых там не оказалось. Ещё несколько минут заняло прикуривание – спичку задувало почему-то в самый ответственный момент. Когда беломорина, наконец, задымилась, Уинки показалось, что он знает человека в чёрном пальто уже много лет, и не одну тысячу раз они прикуривали от одной спички, охраняя огонь ладонями в самой середине метели. Теперь, уже имея право на молчание, они побрели дальше.
– А что же было дальше? – спросил Уинки, когда вопрос пророс в нём, созрел и был готов для произнесения.
– А чёрт его знает, – как-то очень уютно и просто сказал незнакомец. – Просто я как-то научился жить, меняя реальность мира, одновременно во многих мирах, большинство из которых даже невозможно представить. Так странно – переходя из одной жизни в другую, как переходят из комнаты в комнату.
– Ты вечен теперь? – не удержался Уинки.
– Нет, конечно, – засмеялся знакомый незнакомец. – Но – всегда. Ты видишь, я же говорил, что этого не объяснишь. Понимаешь, я всего-навсего не кончаюсь. Нет, слов для этого я ещё не придумал, но я как-нибудь постараюсь написать это специально для тебя. У нас же ведь много чего впереди.
Отправлено: 04.06.09 16:44. Заголовок: «А сейчас?» – успел ..
«А сейчас?» – успел было подумать Уинки, но опять незнакомец его опередил.
– А сейчас холодно, и потом, у меня появилась одна идейка. По кайфу было бы сразу её попробовать. Так что до скорого свидания, Уинкль. Ты уже замёрз, я знаю. Вон, видишь ту дверь? Там тебя напоят горячим чаем. Кстати, там прекрасный и очень вкусный чай. Ну, счастливо. Уинки увидел, как из снежной каши выплыл круглый жёлтый бок чего-то, напоминающего то ли самолёт, то ли…
Название опять ускользнуло из памяти. Открылась жёлтая дверца. Человека в чёрном пальто втащили за руки внутрь, и перед глазами, перед тем, как дверца захлопнулась, кто-то, знакомый чуть ли не с рождения, усатый, в круглых металлических очках, помахал Уинки рукой. Жёлтая махина плавно поднялась над землёй и исчезла в снежно-ветреной каше. Уинки проводил её глазами и поплёлся в дверь, которая одиноко возвышалась над гладкой, как стол, равниной, щедро засыпанной снегом – одна и больше ничего. Но, приоткрывая её, он вдруг понял, что непонятно почему, отчего и как, но он счастлив.
– Субмарина, – произнёс он вслух вспомнившееся слово, и, засмеявшись легко и чисто, вошёл в дверь, аккуратно затворив её за собой, чтобы не нанести внутрь снега.
Статный, высокий, худой, в длиннейшем чёрном плаще, узком, как перчатка, в фантастических очертаний меховой шапке, очень, однако, удобной для ношения в такую погоду,
Сейчас сделаю сенсационное заявление. Прототипом этого персонажа был я.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума